Дверь с той стороны [Сборник] - Страница 61

Только сейчас ему пришло в голову, что новое открытие могло перечеркнуть все их планы.

Найденный им способ преобразования антивещества в вещество было бы невозможно использовать, даже если бы Устройства корабля обладали достаточной мощностью, потому что при этом какое-нибудь тело должно было также претерпеть изменения и, при соприкосновении с веществом иного знака, взорваться. Сделанные физиком подсчеты гофрили, что при массе тела, равной массе корабля, расстояние, на котором должен был проявиться эффект, становилось настолько большим, что выбрать этот второй объект по своему усмотрению было бы просто невозможно — хотя бы Потому, что инверсия объекта произошла бы в момент выхода «Кита» из сопространства, а точное место этого выхода не могло быть определено заранее, так как подчинялось вероятностным законам.

Их спасение могло стать причиной чьей-то гибели.

Силы вдруг оставили Карачарова. Все оставило.

Он вернулся к себе, сел, закрыл глаза и долго сидел так, не шевелясь и стараясь ни о чем не думать.

Устюг успел уже забыть ощущение, когда кресло, привычное кресло воспринимается не как предмет обстановки, на котором сидишь иногда целыми часами, но как деталь механизма управления, предназначенная обеспечивать наиболее удобное положение пилота перед пультом. Капитан медленно провел ладонью по коже сиденья, словно смахивая пыль; жест был символическим. Потом сел, расслабился, нашарил ногой педаль противоперегрузочных устройств. Нажал. Убедившись, что механизм в порядке, вернул кресло в исходное положение. Луговой в соседнем кресле синхронно проделал то же самое. Они переглянулись, и капитан включил унифон. Рудик откликнулся тотчас.

— Сообщите состояние сопространственных батарей! — официально сказал Устюг.

— Докладываю: батареи могут принять нагрузку.

— Сообщите состояние накопителей и питателей.

— Запас энергии — сто процентов, питатели готовы к работе.

— К опробованию в холостом режиме!

— Есть, к опробованию в холостом!

Капитан протянул руку к стартерам питателей.

— Даю нагрузку. Прошу дублировать наблюдение.

— Готов.

— Начали!

Капитан включил батареи, чувствуя, как влажнеет воротничок. Столбики индикаторов дрогнули.

— Приняли нагрузку! — донеслось из унифона.

Капитан кивнул.

— Берут нормально!

Устюг предупредил:

— Увеличиваю подачу энергии.

Столбики поползли быстрее, закружились цифры в окошках.

Капитан представил, как батареи пьют сейчас эту энергию, словно жаждущий воду — припав и не отрываясь. Потом они смогут вышвырнуть ее в мгновение ока в одну точку, деформировать пространство и позволить кораблю миновать грань, отделяющую его от сопространства — границу, проходящую через каждую точку мироздания, но неощутимую и непреодолимую в обычных условиях. Но это — в другой раз. Сейчас идет испытание.

— Прибавляю в рабочем темпе!

Теперь цифры чередовались с такой скоростью, с какой им полагалось. Держат, черт возьми, держат!

— Ноль, восемь заряда, — услышал он голос Рудика.

— Как автоматика?

— Все в порядке. Но ухо держи востро.

— Ага.

— Ноль, девять заряда…

— А ведь берут не хуже, чем раньше.

— Отдавать будут хуже. Ноль, девяносто пять…

Устюг уже держал палец на клавише — на случай, если автоматика откажет.

Три звука слились воедино: голос Рудика, крикнувшего «Заряд!», резкий щелчок — сработали автоматы отключения — и облегченный вздох капитана.

Вспыхнул красный огонек: сопространственные батареи приняли полный заряд.

Капитан вошел в салон, когда пассажиры ужинали. Он обождал, пока все головы не повернулись к нему. Только что он побывал у администратора и доложил ему, что корабль в состоянии совершить переход. И, по просьбе администратора, пришел, чтобы сказать это же пассажирам.

— Могу сообщить вам, — сказал он неторопливо, — что корабль к переходу готов, распоряжение Совета выполнено.

Он все-таки не утерпел: подчеркнул, что они, пассажиры, тут ни при чем. Совет приказал — капитан выполнил, и все. В ответ на радостный шум, что поднялся после его слов, °н не улыбнулся, лишь коротко кивнул и вышел.

Еще несколько, минут за столом царило оживление. Потом поднялся Карачаров.

Это никого не удивило: физик как бы восстановил себя в мнении общества, поскольку найденный им способ все-таки должен был стать основой плана, целью которого было возвращение на Землю. И сейчас он, наверное, хотел высказать свою радость и сделать несколько замечаний — о роли науки, об отношении к теории, и прочее. Пассажиры ощущали некоторую неловкость: все-таки зря они тогда сразу отвернулись от Карачарова, и теперь были готовы выслушать упреки и даже согласиться с ними.

Они слушали, не замечая, как меняется выражение их лиц.

Карачаров говорил медленно, промежутки между словами длительностью намного превышали сами слова. Казалось, он вдруг забыл язык и, сказав слово, начинал мучительно вспоминать, как звучит следующее, нужное ему, и эти мучительные поиски отражались, как в зеркале, на лицах людей, словно каждому из них тоже нужно было, услышав слово, долго рыться в словаре, чтобы понять, что оно значит. Минуты текли, но никто не замечал их — физик говорил как бы вне времени, все на свете остановилось, ничего не было, кроме его слов, которые сами по себе стали мерилом времени и пространства.

Он старался объяснить подробно, и вместе с тем понятно, не прибегая к тому языку, который для него был самым доступным, но ничего не говорил остальным. Он объяснял: да, его прежние выводы правильны, и если они приблизятся на такое расстояние к Земле, что станет возможной связь, им, конечно, помогут, и они сумеют вернуться к нормальной жизни, возвратиться ко всему, чего им так не хватает здесь. Но… при этом возникнет угроза для чего-то другого. Что-то погибнет. Какое-то тело. Неизвестно, какое. Это непредсказуемо, потому что законы, определяющие связь их корабля с этим неизвестным телом, никому еще не известны и здесь, на корабле, не могут быть открыты — для этого потребуются фундаментальные исследования, множество экспериментов. Ему удалось нащупать лишь общую закономерность. Он полагает, что она верна. Какая-то масса вещества превратится в антивещество одновременно с обратным превращением «Кита». Может быть, это будет какой-то мертвый, никому не нужный астероид. Но и он со временем сможет оказаться причиной чьей-то гибели: ведь понять, что он состоит из антивещества, можно будет только в момент соприкосновения с ним… А может быть, таким телом окажется населенный спутник: ведь большинство из них обладают массой такого же порядка, что и корабль. Пока еще нельзя сказать, имеет ли значение материал, из которого состоит обреченное тело, его структура. Можно предположить, что имеет: недаром же их переход в теперешнее состояние привел к гибели спутника, на котором находились люди. Можно, конечно, вовсе не приближаться к Солнечной системе, а просить Землю создать устройства, необходимые для их перехода в нормальное состояние, где-нибудь далеко в пустоте, где вообще ничего не будет поблизости. И все же…