Дверь с той стороны [Сборник] - Страница 182

182

— Откровенно говоря, из того, что есть в городе сейчас, сохранилось немногое, да и то — не всегда лучшее. Ты огорчилась?

— Нет, — неохотно ответила она.

— О чем ты думаешь?

— Ни о чем. Просто: ночь прошла, наступило утро…

10. Утро. Дома

Наступило утро, и город, в который они вошли, охватил их сразу — еще по-ночному тихий, но неуловимые краски ночи, ее иррациональные линии исчезли, уступив место трезвой ясности. Они взяли машину. Город бежал, торопясь зайти им за спину. Из невидимых магистралей в срезах тротуаров ударили струи воды, светлый пластик улиц потемнел, потом в нем отразилось утро. Из машины Кира вышла первой и несколько секунд постояла перед домом. Ей вдруг показалось, что ничего не было и она только что возвратилась с космодрома, и сейчас снова услышит шаги за спиной. Шаги и в самом деле раздались — шаги Александра. Он обогнал ее и распахнул дверь. Она медлила.

— Прошу, королева, — произнес Александр, склоняясь.

— Ответь: ты будешь меня любить? Что бы ни произошло?

Вместо ответа он подхватил ее на руки и внес в дом. От прикосновения его рук возникла тревога; кто-то посторонний подумал за нее, что она так и не успела навести дома порядок. Эта была последняя мысль из реального мира. Затем время остановилось.

Минула вечность, когда Кира порывисто поднялась, чтобы взглянуть на часы.

— Нет, — сказал Александр, не открывая глаз. — Не беспокойся. Они предупредят — за четверть часа.

Она кивнула и отвернулась, не пытаясь объяснить, что ее интерес к прибору, измеряющему время, был вызван иной причиной: почему-то подумалось, что все сроки уже прошли, а Александр остался с нею и не случилось ничего страшного… На самом деле время, оказалось, шло гораздо медленнее. Александр обеспокоенно спросил:

— Ты обиделась? Но ведь я…

— Нет, нет, — устало проговорила она. — Хочется пить. — Она и в самом деле ощутила во рту какую-то горечь.

Он неохотно поднялся, затем Кира услышала шаги. Александр еще не успел отправить заказ, когда Кира, надев халат, показалась в дверях. Он подошел к ней и хотел обнять, но она отстранилась:

— Алька, подожди. Скажи: у тебя нет сомнений в том, что мы избрали правильный путь?

— Не понимаю, — проговорил он, настораживаясь.

— И я не понимаю, но что-то не так…

— Конечно, готовиться будет тяжело…

— Разве дело в этом? Работать я умею. И даже то, что новые знания там не пригодятся — тоже ничего: мало ли ненужных вещей мы запоминаем… Но… Вот: что же в том мире буду делать я?

— Ах, вот что! — Александр облегченно перевел дыхание. — Ну, найдешь занятие по вкусу.

— А мне по вкусу мое дело. Но там — окажется ли оно мне по силам?

— Ну… я полагаю, — сказал он без уверенности в голосе.

— Только искренне.

— Н-не знаю, — сказал он, ухватившись за мочку уха.

— А я почти уверена, что нет. То, о чем ты рассказывал, мне чуждо. Я вряд ли смогу, как ты говорил, дышать этим.

Александр почувствовал, что должен сказать сейчас что-то значительное и хорошее, чтобы все их планы не рухнули, опрокинутые непониманием. Но ничего не приходило в голову.

— Вечерами будем гулять, — вернулся он к самой спокойной из тем. — Ты и не узнаешь окрестностей…

— Да? — безразлично спросила она, но за кажущимся безразличием он почувствовал боль.

— Тебе неинтересно?

Кира вздохнула.

— Ну ладно, — сказала она, — все будет очень хорошо. Давай завтракать, время идет.

Они ели лениво и мало — у обоих сразу пропал аппетит. Почти полные тарелки одна за другой возвращались на диск и исчезали где-то в путанице пищевых коммуникаций. Александр налил вина и теперь задумчиво глядел на пузырьки; растворенный в вине газ улетучивался, и так же улетучивалось — он чувствовал — взаимопонимание, которое совсем было установилось между ними. Этот процесс надо было прервать, пока он не зашел слишком далеко.

— Можно подумать, — сказал он, — что ты сомневаешься.

— Нет. Я вижу все, о чем ты рассказывал. Но этого слишком мало. Скажи еще раз: я нужна тебе — там?

— Говорю еще раз: нужна — даже не то слово.

— А какая?

— Что — какая?

— Какая я тебе нужна?

Он пожал плечами.

— Такая, какая ты есть.

Она рассмеялась, но смех этот был похож на рыдание.

— Но ведь такая я — здесь. А там?

— Ах, так это тебя смущает? Конечно, ты станешь на дюжину лет старше; но какое это имеет для нас значение?

Кира усмехнулась; конечно, она думала и об этих двенадцати годах, но главное заключалось вовсе не в них.

— Ты не угадал. Дело в том, что там ведь я не буду такой, как сейчас.

Он взглянул недоуменно.

— Я, наверное, разучился понимать тебя.

— Ну, зачем же так мрачно, — сказала Кира, улыбаясь, хотя губы плохо слушались ее. — Налей еще.

— Пожалуйста. Поставить музыку?

— А ты не привез ничего оттуда? Хоть бы послушать, что и как там исполняют…

— Нет, — он развел руками, — собирался наспех. Да ты скоро услышишь все на месте.

— Знаешь, — сказала она, — я не полечу, — и выпила вино.

— Ты…

— Я решила. Так будет лучше.

В наступившей тишине жужжание часов казалось оглушительным. Александр взял стакан и медленно водил пальцем по его верхней грани. Раздался печальный, пронзительный звон; стакан запел. Кира повела плечами.

— Что же, правильно, — сказал Александр почти беззвучно, глядя мимо нее. — Риск слишком велик.

— Не поэтому, — ровным голосом возразила она.

182